Я с трудом пробился к нему за кулисы, чтобы просто прикоснуться к «звезде». Эдуард подарил мне свою кассету с автографом, которой я очень дорожил. И вот, лет через пятнадцать, я вдруг узнал его в группе бэк-вокала в кабачке «Распутин» в Париже. Певец в красной национальной косоворотке подыгрывал солистке на расписных деревянных ложках. Я подошел. Получил от него даже хохломскую хлебалку в подарок. Где-то, наверное, в старом барахлишке вместе лежат кассета и ложка…
Вспомнил я об этих причудах судьбы, когда следил за ходом и динамикой французских президентских выборов. Мне вдруг показалось, что восхитительная Франция повторяет судьбу некогда великолепного русского певца. А ведь как всё начиналось…
Только что избранный первый украинский президент Кравчук предложил мне посетить эту дивную страну для детального описания модели её благополучия. Я уже упоминал об этом курьезном проекте. Мол, население (тогда), территория (тогда) и ВВП (тогда) у стран практически были одинаковыми. Даже структура производства от атомной энергетики до ракетного кластера, от авиастроения до автопрома были (тогда) почти идентичны. Но вот образ жизни двух стран отличался примерно так, как ленты с Жан Полем Бельмондо и Ален Делоном от фильмов студии «Довженко». Соответственно, нужно было проникнуть в секрет этого различия.
Я прилетел прямо из темного и растерянного Киева девяносто первого аккурат в сверкающий и пьяный предрождественский Париж. Несколько недель вместе с коллегами встречались с политиками, министрами, судьями, финансистами. Потом быстро обобщили впечатления и выводы в пространной докладной записке президенту. Тот нас подгонял, берег время, так как считал, что надо побыстрее применить изученный опыт, чтобы «через три-четыре месяца зажить по-французски».
Не сложилось, однако…
А дело в том, что уже тогда у меня возникло подозрение, что не в любые меха можно залить выдержанное вино. Уже тогда я стал повторять, что классическая пирамида общественного устройства перевернулась и «базисом» общества стало не «производство», а общественная «культура» в самом широком смысле. То есть чудесную Францию прежде всего создавали их замечательные философы и социологи, писатели и кинематографисты, певцы и художники… Именно они сформировали главное — стойкую мотивацию к красоте, вкус жизни, волю к нужным переменам.
А еще нужен определенный уровень политической элиты. Не «одномерной», то есть заточенной только на власть, а способной осознать и обеспечить небанальные приоритеты. Франции в этом плане везло: де Голль и Помпиду, д'Эстен и Миттеран. Различные политические взгляды, но почти сопоставимый масштаб личностей. Сюда бы, пожалуй, мог бы с оговорками вписаться и Стросс-Кан, если бы не нарвался на уборщицу (а не надо было заранее обнародовать свои президентские планы на создание в стране интеллектуального центра!)
Так вот, украинский президент наши предложения просто похерил. Какая там культура в стране, где местечковость и рагулизм стали фетишами. Какая там политическая воля, если лидеры страны мечтали о выгодном внешнем управлении…
Я и подзабыл об этом «проекте», пока к власти на волне общей «карнавализации» западной политической среды не всплыл Зеленский. Он первоначально снова избрал в качестве едва ли не эталонного образца Французскую республику. По крайней мере, президент Макрон был для него пожалуй что кумиром. Может, потому что ровесники. Может, потому что одного роста. Может, потому что близкого масштаба личности. Короче, была «химия». Совет да любовь. По-французски.
Но вот пролетела тройка лет. Через несколько дней выборы французского лидера, и как изменилась магия отношений этих персонажей. Теперь уже Зеленский снисходительно показывает американскому корреспонденту пропущенные звонки на мобиле и снисходительно говорит, что это «Эммануэль пытается дозвониться». «Эммануэль», о майн гот…
Хотя чему удивляться. За последние десятилетия и даже годы Запад дико изменился. Мэйнстрим неолиберализма запустил механизм «обратного отбора» политических лидеров. Ведь для корпоратократии, которая гонит этот мэйнстрим, чем меньше масштаб лидера, чем он послушнее воле транснациональных корпораций и международной бюрократии, тем он удобнее. Любой крупный политик в рамках подобного запроса опаснее, чем крупный камень в почках.
Отсюда поразительная картина мелких «шнырей», которые возглавили почти все западные страны. Идет лихорадочное соревнование — мелкий, еще мельче…
Крошка Макрон абсолютно вписался в эту парадигму. Мажор, который абсолютно слушался свою властную директрису-бабушку Манетт, потом зрелую и строгую учительницу-жену Бриджит, потом могучую финансовую группировку Ротшильдов… Понятно, почему он ненавидит Сталина. Тот принял страну с плугом, а сдал с ядерным потенциалом. Эммануэль принял страну с ядерным потенциалом и сдаст, наверное, с плугом.
И это не метафора. Франция (О, Франция!) была именно за счет атомной энергетики единственной крупной энергоизбыточной державой ЕС. Даже содержала в этом плане необъятную индустрию Германии. Владимир Ильич сказал бы в своей манере и по-французски грассируя: «Что такое Европейский Союз? Это немецкая власть плюс французская электрификация!»
Но шестьдесят энергоблоков требовали и сырья, и реновации. Именно при Макроне было утеряно влияние на страны Центральной Африки с их запасами нужного сырья. Именно при Макроне были испорчены отношения с Казахстаном — другим источником урана (в силу того, что Париж пригрел Мухтара Аблязова, возглавлявшего неудавшийся госпереворот.) Именно при Макроне Украина — третий и последний возможный источник сырья для АЭС — ввергнута в постнормандский хаос.
При этом о модернизации отрасли речь вообще не идет. Потому что экономический кризис, демографический кризис, кризис госуправления. Это когда президент пытается править страной не умными указами, а бессмысленными «майданами». Типа предвыборных в стране и студенческих в Сорбонне.
А есть еще и колоссальная проблема беженцев. «Беженцев из будущего» — североафриканских мечтателей о будущем халифате и «беженцев из прошлого» — украинских почитателей былинно-утопичного мононационального государства…
Ясно, что при таких заслугах перед доминирующим на Западе неоглобализмом, стремящимся понизить до плинтуса роль государств, у него все шансы переизбраться через несколько дней. Да, Франция — родина многих карьер. Если, конечно, знаешь правильные речовки. Я помню минимум три случая. Д'Артаньян с лозунгом «один за всех». Порошенко с обещанием «круассаны всем». Навальный с кличем «как все, хочу в Париж». Макрон обещает всем и борщ, и кебабы. А это немало.
И вообще, я бы нашего Макрона не журил. Как учил меня один старый моряк, если чайка (Джонатан Ливингстон?) летит не головой, а задом вперед, дело вовсе не в том, что у неё неправильная техника полета. Просто ветер сильный…
Поэтому я и оцениваю ее шансы даже не в половину, а в тридцать пять процентов. К сожалению. Хотя президентом она неизбежно станет. Сразу после распада ЕС. То есть уже в следующую каденцию…
Но вернемся к франко-украинской интриге. Три года назад Зеленский мечтал быть таким впечатляюще крупным на европейском ландшафте лидером, как Макрон. Сейчас же последний мечтает быть таким же восхитительно-крохотным и удобно-компактным в жерновах американского сепаратора, как Зеленский. Поэтому француз и заискивает перед своим бывшим почитателем, который сегодня лучше «сечет фишку».
Если он выиграет выборы, я ему подарю ложку Хиля. Пригодится. Ведь кабак «Распутин» существует до сих пор. На улице Бассано, Эммануэль…
